Помни, что ты смертный - Страница 56

— Боже… — шепнул он и умолк.

— Что? — встревожилась Салли.

Он не ответил, осторожно — очень осторожно — вынимая следующую книгу.

— Салли… — Голос звучал глухо, но сдерживаемое изо всех сил волнение все-таки прорывалось. — Иди посмотри. Джон Бьюкен, «Тридцать семь ступеней» в оригинальном переплете. А это «Зеленая мантия», первое издание. Много раз читанное, но его тщательно берегли. Абсолютно неповрежденное. А вот это, если верить Маркби, любимое чтение старика: Шерлок Холмс. Постой…

Он вдруг визгливо завопил:

— Рождественский ежегодный альманах Битона восемьсот восемьдесят седьмого года!.. С «Этюдом в багровых тонах», первой повестью о Шерлоке Холмсе! Мечта коллекционера! Известно тебе, что такой экземпляр продан недавно на лондонском аукционе за двадцать тысяч?.. «Белый отряд», исторический роман Конан-Дойля. Черт побери… внутри письмо… подпись и рука, несомненно, самого автора… Адресовано мисс Шарлотте Эдвардс. Судя по дате, может быть, матери или бабушке старика. Скорее бабушке. Похоже, Конан-Дойль вел с ней обширную переписку, поскольку ссылается на предыдущие письма и поздравляет с успешной деятельностью в сфере образования деревенских детей. Господи помилуй! Думаешь, в доме еще письма спрятаны?

— Может, сначала книги просмотрим? — нервно предложила Салли.

— Да, да… конечно…

Остин лишился дара речи. Они вместе вынимали с полок книги, раскладывали на столе.

— Смотри… — слабо вымолвил он. — Вся Агата Кристи… Первые издания… в переплетах… чистые… для коллекционера чистое золото… — Дальше принялся распевать, как молитву: — Грэм Грин, Д.Г. Лоуренс, Сомерсет Моэм, Г.Э. Бейтс… Американцы: Фолкнер, Хемингуэй, Дэшил Хэммет… Первые и ранние издания! Но Конан-Дойль — это все, о чем можно мечтать.

Остин восторженно повысил голос:

— Видно, в семье старика существовала традиция покупать каждую книжку, только вышедшую из печати, и по возможности отсылать авторам с просьбой дать автограф. И они ее выполняли, подписывали, присылали ответные письма! Здесь пять-шесть авторских писем, возможно, где-то лежат еще десятки… Старейшее по времени отправлено Шарлотте на адрес школы, на девичью фамилию Эдвардс, дальше она уже именуется миссис Парди. Следующая партия адресована Элис Парди, впоследствии Элис Бодикот. То есть дочке Шарлотты и матушке Бодикота. Наконец, корреспонденция самого Гектора. Бабушка положила начало хобби — переписке с писателями, — дочь и внук продолжили. Простые деревенские жители… Кто б мог подумать?

— Шарлотта не была простой деревенской жительницей, — заметила Салли. — Первые письма адресованы на школу. Возможно, она была здешней учительницей.

Остин пригладил растрепанные волосы.

— Вот что я тебе скажу, — объявил он. — Мы, конечно, проверим, но я вот как думаю. До восемьсот семидесятого года существовали церковные школы, а в Касл-Дарси такой школы не было. Ребятишки ходили за много миль, скажем в Чертон. Или вообще не учились. С восьмисот семидесятого года Гладстон учредил школы под началом школьных советов. Они появились повсюду, в том числе в Касл-Дарси. Шарлотта приехала сюда в качестве учительницы. Даты соответствуют. Бедная девочка, видимо, тосковала до слез, искала утешения в книгах, стала поклонницей писателей, начала писать письма. Потом вышла замуж за местного парня по фамилии Парди, так здесь и осталась. Но продолжала писать любимым авторам, а следом за ней ее дочь Элис, а следом за ней ее сын Гектор Бодикот.

Они в изумлении смотрели друг на друга. Потом Остин сдавленно вымолвил:

— По-моему, надо подняться наверх.

Взобрались по узенькой лестнице, Остин впереди.

В первой крошечной комнатке находилась спальня Бодикота, отличавшаяся монашеской простотой. Подобно средневековым монахам, он устроил над головой полки для своих драгоценных книг.

— Еще, — глухо пробормотал Остин. — Знаешь, я уже пресытился.

Он взял свои слова обратно, открыв дверь другой комнаты.

Там совсем не было мебели, кроме грубо сколоченных полок на стенах. Книги громоздились от пола до потолка, вываливались из старых картонных коробок, были завернуты в тряпки, теснились на полках. От Античности до современности. Одни ничего не стоили, другие ценные, третьи чрезвычайно редкие.

— И все краденые, — звонко и напряженно отчеканил Остин.

— Что?..

Салли вытаращила глаза.

Он развернулся на месте, указывая на трофеи:

— Старик был ненормальный! Буквально помешался на книгах. Бабушка привила ему любовь к чтению, потом мама постаралась. Со временем чтение превратилось в безумную страсть. То, что нельзя купить, он воровал, прятал здесь. Собранная за всю жизнь коллекция ворованных томов! Смотри… — Остин схватил ближайшую книгу. — Штамп Бодлианской библиотеки Оксфордского университета. Как он туда пробрался? А вот последняя добыча. Штамп библиотеки Уилвер-парка. Дальше… Будь я проклят! Старый мерзавец! Два тома Диккенса, пропавшие с наших торгов! Никакого понятия, что твое, что чужое.

Голос треснул.

— Он постоянно ходил на торги, — шепнула Салли. — Покупал рухлядь, мелочи. Вечно в одном и том же старом плаще…

В комнате трудно было дышать. Окна плотно закрыты. Воздух спертый, с заплесневелым запахом старой бумаги и кожаных переплетов.

Салли вытащила книгу наудачу.

— Латынь… Он даже прочесть не мог. Зачем ему это? — изумленно спросила она.

— Зачем? — прохрипел Остин, вытащил платок, вытер лоб. — Затем, что он сумасшедший!

— Но ведь мы не можем оценивать, — сообразила Салли. — То есть, как сказать, какие книги краденые, а какие нет? Знаю, по библиотечным штампам, к примеру, из Уилвер-парка. А остальные? Возможно, он их пятьдесят лет воровал! Владельцев никогда не найти…